Неточные совпадения
Обидное сознание бессилия возрастало, к нему примешивалось сознание виновности пред этой женщиной, как будто незнакомой. Он искоса, опасливо посматривал на ее встрепанную голову, вспотевший лоб и горячие глаза глубоко под ним, — глаза напоминали угасающие угольки, над которыми еще
колеблется чуть заметно синеватое
пламя.
А ей было еще мучительнее. Ей хотелось бы сказать другое имя, выдумать другую историю. Она с минуту
колебалась, но делать было нечего: как человек, который, в минуту крайней опасности, кидается с крутого берега или бросается в
пламя, она вдруг выговорила: «Обломова!»
Образ в золоченом окладе, в который непосредственно ударяли лучи лампадки, с какою-то изумительной яркостью, словно что-то живое, выступал из тьмы; на потолке
колебался светящийся кружок, то вспыхивая, то бледнея, по мере того как усиливалось или слабело
пламя лампадки.
В отворенных настежь дверях стояла женщина с ребенком, и даже
пламя свечей не
колебалось в тихом лесном затишьи.
Лунёв молча кивнул ей головой, отказывая в милостыне. По улице в жарком воздухе
колебался шум трудового дня. Казалось, топится огромная печь, трещат дрова, пожираемые огнём, и дышат знойным
пламенем. Гремит железо — это едут ломовики: длинные полосы, свешиваясь с телег, задевают за камни мостовой, взвизгивают, как от боли, ревут, гудят. Точильщик точит ножи — злой, шипящий звук режет воздух…
Пламя лампадки тихонько
колеблется, возмущенное притоком свежего воздуха; и по всей комнате и по неподвижному, как воск, желтому лицу тетки —
заколебались тени…
И самое мне ваше заблужденье
Священно было; и, чтобы для вас
Спасти того, кто жизнь мою похитил,
Я, не
колеблясь, кинулся бы в
пламя!
В печи жарко горели длинные плахи дров, и отраженное на серой стене пекарни
пламя их
колебалось и дрожало, точно беззвучно рассказывало о чем-то.
По небу, описывая медленную дугу, скатывается яркая и тяжелая звезда. Через миг по мосту идет прекрасная женщина в черном, с удивленным взором расширенных глаз. Все становится сказочным — темный мост и дремлющие голубые корабли. Незнакомка застывает у перил моста, еще храня свой бледный падучий блеск. Снег, вечно юный, одевает ее плечи, опушает стан. Она, как статуя, ждет. Такой же Голубой, как она, восходит на мост из темной аллеи. Также в снегу. Также прекрасен. Он
колеблется, как тихое, синее
пламя.
И запели «канон за единоумершую». Далеко по свежему утреннему воздуху разносились стройные голоса певчей стаи, налаженной Васильем Борисычем и управляемой Марьей головщицей. Тишь стояла невозмутимая; дым ладана прямым столбом вился кверху,
пламя на свечах не
колебалось. Ни говором людей, ни шумом деревьев не нарушалось заунывное пенье, лишь порой всхлипывала Аксинья Захаровна да звонко заливались жаворонки в сияющем поднебесье.
В ту же минуту чиркнула спичка. Желтенькое
пламя ее
заколебалось в углу.